Атака первая и единственная
+ 1 + 2 
На пороге едва помаячили и ушли за солдатом солдат… До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад» — эту женскую просьбу-мольбу он выполнил. И он, и его брат, что был двумя годами младше, но все равно успел попасть под всеобщую мобилизацию.
«Матерям оставили сыновей 1928 года рождения, только их и не тронули», — с горькой усмешкой замечает мой собеседник.
Завершая девятый десяток жизни, Борис Романович Кочкин помнит лето после выпускного класса Подосиновской средней школы, словно это было вчера.
0
1010
Миновал самый трагический год войны, заставшей нашу армию врасплох. Боря успешно сдал экзамены за десять классов, 25 июля ему исполнилось восемнадцать. Романтическая пора смелых надежд и планов, но не для его поколения. Вчера еще сидевшим за партами, им уже 7 августа 1942 года вручили повестки и дали два дня сроку, чтобы пешком дойти до Пинюга.
— Идем — кто поет, кто ревет. Нас было человек 120, со мной одноклассники Аркаша Русанов, Толя Скоробогатый, Коля Тарасовский и другие. Половина из них не вернулись с войны, — рассказывает ветеран. — В школе на начальную военную подготовку отводилось два-три урока в месяц, да и в Кирове во время курса молодого бойца мы все больше кирпичи таскали. Через два месяца нас посадили в эшелон и отправили под Ленинград.
На берегу Ладожского озера всем
выдали паек в виде сухарей, пять патронов и винтовку, которую рядовой Кочкин, весивший меньше сорока килограммов, еле поднимал. Замерзшее озеро сплошь изрыто воронками от бомб и снарядов, идти по нему можно было только ночью, поскольку Дорога жизни круглосуточно обстреливалась. Под вспышками осветительных ракет новобранцы двинулись на противоположный берег, стараясь соблюдать дистанцию пять метров, чтобы не пойти на дно вслед за тонущим товарищем. За ночь нужно было преодолеть 30 километров по предательскому льду, в любой момент готовому треснуть под ногами. Для многих, кто шел с ним тогда, могилой стала черная студеная бездна. Но Борису повезло, и 24 ноября он принял присягу, став стрелком-автоматчиком 543-й стрелковой дивизии.
Бойцам давали по 500 граммов хлеба и суп — вода со щепотью крупы, но защитникам Ленинграда было стыдно перед его жителями, паек которых был в два раза меньше.
— Поднимешь девочку на ноги, а она через пять шагов падает, — никогда ему не вычеркнуть из памяти глаза голодающих блокадников, смерть которых пришлось видеть много раз, когда лежал в госпитале.
Их часть сдерживала натиск врага на подступах к городу, у самых его окраин. Окопы в мерзлой земле не выроешь, и бойцы жили в наскоро построенных из лапника шалашах, где спали по пятнадцать человек, тесно прижавшись друг к другу. Крайние, чтобы не замерзнуть, все время менялись местами. Обмундирование на солдатиках было не новое, а снятое с раненых, оружием служила тяжелая винтовка устаревшего образца, из которой, не перезаряжая, можно сделать только один выстрел. Автомат Борису выдали лишь через год, носить его было гораздо легче, но пострелять так и не привелось.
Немецкие позиции находились совсем рядом, в 60-70 метрах, и, когда стрельба прекращалась, наши часто делали вылазки в тыл врага. Не раз побывал в разведке и рядовой Кочкин. По его словам, задачу разведчиков облегчала привычка немцев к порядку: у них всегда все было по расписанию, не то что у нас.
Хотя русские в основном оборонялись, жизнь на передовой могла оборваться каждую секунду. Погибали в основном от взрывов снарядов, в сутки по 15-20 человек. Убитые оставались лежать в снегу там, где настигала смерть. И все-таки из 15 бойцов их взвода погиб только один, да десять были ранены. «У нас был хороший командир», — объясняет фронтовик, почему взводу удалось уцелеть.
Боевое крещение он получил 22
марта 1943 года при попытке прорыва вражеской линии обороны. Так распорядилась судьба, что эта атака стала для подосиновского паренька первой и последней. Осколком снаряда красноармеец был тяжело ранен: маленький кусочек железа пробил котелок, каску, фуфайку, брюки и впился в позвоночник. Встать на ноги не давала жгучая боль, и он из последних сил полз вслед за отступавшими товарищами. Ползти по снегу пришлось не один час.
— Немцы шпарят почем зря, а я уже не чувствую от холода рук, и вдруг наступила тишина. Мне это помогло сориентироваться, вижу — едет танкетка. Так меня подобрали и доставили в госпиталь. Только пальцы немного обморозил, — кратко передает историю своего спасения Борис Романович.
«Счастлив ты, молодой человек, на всю жизнь», — сказал ему в ленинградском госпитале хирург, когда дарил на память осколок, извлеченный из позвоночника. Буквально миллиметры отделяли солдата от полной неподвижности. Через год лечения ему дали вторую группу инвалидности и признали годным к нестроевой службе, а 25 сентября 1945 года для Бориса Кочкина окончилась армейская служба и началась мирная жизнь.
Он вернулся в родную деревень-
ку Пожар Подосиновского сельсовета и решил продолжить обучение профессии, в которой попробовал силы еще до армии. Сначала окончил курсы электромонтеров при Нолинском сельхозтехникуме и поработал на строительстве Пушемской ГЭС в п. Подосиновец, а затем решил повысить квалификацию и поступил в Арзамасский техникум механизации и электрификации сельского хозяйства.
Все последующие годы трудовой биографии Б. Р. Кочкина отданы энергетике района. «У каждого столба побывал», — говорит ветеран труда, строивший первую в районе гидроэлектростанцию на реке Пушме. Без малого четверть века он возглавлял Подосиновские районные электросети, а после выхода на заслуженный отдых еще семь лет работал здесь мастером.
Кроме боевых наград парадный пиджак фронтовика украшает значок «Отличник энергетики и электрификации СССР», а в связи с празднованием 50-летия Великой Победы наш земляк был удостоен почетного знака «За мужество и любовь к Отчизне 1941-45 годов».
Старожилы райцентра помнят Бориса Романовича не только как хорошего руководителя, но и как талантливого поэта. Во второй половине 50-х годов минувшего века его стихи часто печатались в газете «Знамя колхоза», предшественнице нынешней «Знаменки», в них молодой автор рассказывал о Подосиновской ГЭС, мужественных людях своей профессии, родном поселке и многом другом, близком его поколению. Несмотря на ответственную должность, он всегда находил время и для общения с подрастающей сменой: встречался со школьниками в классе, приглашал к себе в гости, чтобы рассказать о войне, ответить на вопросы ребят. И конечно, уделял внимание воспитанию собственных двоих детей, выросших в доме, выстроенном отцовскими руками.
И сейчас супруги Кочкины живут в этом доме на одной из тихих подосиновских улочек. Здесь их часто навещает сын и каждое лето приезжает дочь с детьми из Санкт-Петербурга, города, за который проливал кровь отец и дед. У Бориса Романовича и Александры Михайловны четыре внука, правнук и маленькая правнучка, чьи искренние поздравления и пожелания, наверное, всего приятней слушать виновнику торжества в главный для него праздник — День Победы. А 25 июля родные и друзья поздравят юбиляра с 90-м днем рождения и, конечно, вспомнят то далекое военное лето, когда несмышленым мальчишкой он ушел на фронт.
Татьяна КУРДЮМОВА.
Фото из семейного архива.
