Рулевой эпохи шторма
+ 4 + 4 
Время, разделившее жизнь великой страны на «до» и «после», время становления новой государственности, новой экономики, возникновения нового общественного сознания. Время снятия запретов, рэкета, колдунов в телевизоре, время блеска и нищеты. Время практически неограниченных возможностей, открывшее быстрый путь в бандиты, банкиры и депутаты, иногда и последовательно. С легкой руки журналистов этот период в новейшей истории России получил название «лихие девяностые». Именно в эти годы — с 1991-го по 2000-й — на посту главы администрации района работал В. А. КОЛМОГОРЦЕВ. На днях он отметил 75-й день рождения, а в преддверии юбилейной даты согласился встретиться с нашим корреспондентом Татьяной Курдюмовой, чтобы поразмышлять о пройденном пути и через призму пережитого еще раз взглянуть на ставшую уже достоянием истории эпоху.
0
1034
— Владимир Александрович, наверное, начать нужно с вашей биографии. Откуда вы родом?
— Из деревни Васенево Красноборского района Архангельской области. Мое детство прошло на берегу реки Уфтюги, это приток Северной Двины. У родителей нас было шестеро. Отец прошел две войны — финскую и Великую Отечественную, демобилизовали его по ранению. Когда вернулся домой, был выбран односельчанами в председатели колхоза, которым руководил девять лет. Мама, рядовая колхозница, трудилась от зари до зари, и воспитывала меня в основном бабушка Парасковья Кузьмовна. Часто брала меня в лес за грибами и ягодами, а я за ней все вприпрыжку, босиком. Но время было голодное, послевоенное, не до развлечений. В шесть лет я уже на лошадях копны возил и боронил. Когда постарше стал, доверили их пасти. Кони узнавали меня по голосу: позову — табуном бегут все двенадцать. А на Резвую с огорода верхом садился: ростика-то не доставало еще. Потом на лесопункте у меня был Каштан, мы с ним лес трелевали.
После окончания семилетки два года — в ремесленном училище, здесь меня оставили инструктором по физическому воспитанию. Потом три года отслужил в армии, где окончил курс средней школы.
— Одновременно с солдатской службой?
— Да, сам напросился. Экзамены сдал экстерном без «троек». Благодаря этому стал заочником вуза: учился на факультете химической технологии древесины и работал начальником смены на Котласском ЦБК в Коряжме. Мы выпускали древесно-волокнистую плиту, в цехе — одна молодежь с высшим и среднетехническим образованием. Как пишут в книге о комбинате, работать было тяжело, но очень интересно. Мы всегда шли рука об руку с наукой — тесно сотрудничали с учеными Ленинграда, Архангельска, Вологды, впервые осваивая производство ДВП из лиственной древесины. Это была революция в деревообрабатывающей промышленности: во-первых, цены на сырье ниже, во-вторых, параметры технологические намного мягче. Мы первыми начали использовать в производстве плиты активный ил, внедрили оборотное водоснабжение и бесклапанную разгрузку на размоле. После окончания института меня перевели на должность начальника цеха ДВП, которым руководил пять лет. Когда плиту удалось аттестовать на знак качества, как раз пустили завод в Княжпогосте, где не хватало специалистов. Меня сагитировали пойти на новое предприятие с гораздо большей мощностью главным технологом.
Директор сразу же отправил меня в командировки, связанные с рекламациями на качество продукции, и сделал правильно, потому что в поездках по разным городам я увидел, какие недостатки существуют в выпуске ДВП и что нужно исправить. В основном потребителей не устраивала прочность плиты, и мы над этим работали. Кстати, для ее пропитки тогда применяли обычное подсолнечное масло, нерафинированное.
— Представляю, какой аромат стоял в цехе. А ездить вам приходилось часто?
— Да, объездил всю страну — Прибалтику, Западную Украину, Белоруссию, Северный Кавказ, Сибирь… Когда работал в Подосиновском ЛПК, не реже раза в квартал нас собирали на совещания по обмену опытом. Их организатором выступало всесоюзное объединение «Союзплитпром». Кроме того, раз в три года главные специалисты оканчивали курсы повышения квалификации в вузах страны, а потом обучали рабочих и принимали у них экзамены по техминимуму. Было всякое — и добро, и худо, но мне всегда везло на людей. В том же Княжпогосте всего за год и восемь месяцев добились аттестации плиты на знак качества. А потом на завод приехал директор Подосиновского ЛПК Викентий Николаевич Смирнов. Посидели, поговорили с ним, и через Москву, через «Союзплитпром» решился вопрос о моем новом месте назначения.
— Как вас встретило Демьяново?
— Песнями под гармонь (смеется). Люди на перроне пляшут, поют, оказалось — свадьбу справляли и встречали гостей с поезда. Сразу обратил внимание на то, что собаки здесь не облаивают прохожих: не злые, значит, хозяева их хорошо кормят, живут сытно. В 1976-м это было, сорок лет тому назад.
На комбинате тогда работало больше две тысяч человек. Я стал главным инженером, потом — начальником комплекса ДВП, где была запущена в эксплуатацию одна линия, вторую начали монтировать. Польское оборудование оказалось очень ненадежным, особенно электрическая часть. Нам все пришлось переделывать. Случались и экстремальные ситуации. Однажды, в середине восьмидесятых, пришлось ликвидировать большую трещину на металлическом цилиндре диаметром 800 миллиметров, для чего вызвали главного сварщика «Атоммаша». Увидев, какой сложности задачу ему предстоит решать, он спасовал. Тогда я сказал прямо: «Не отпустим тебя отсюда, пока не устраним неполадку. Тебе билета на поезд никто не продаст. Говори, что нужно для работы». Через отраслевое министерство удалось достать все, что он просил, в том числе 300 килограммов электродов, привезенных из Японии. Скомплектовали бригаду из 11 местных сварщиков, которые изнутри вырезали часть цилиндра, а потом ставили на него «заплату» попеременно трое суток, не выходя из цеха. Я сам носил им еду. Спец с «Атоммаша» смотрел на виртуозную работу наших парней и удивлялся. После ремонта восемь лет выдержал этот цилиндр, потом его поменяли, но тоже своими силами.
У нас группа внедрения была очень сильная, а рабочие — какие мужики! Простой пример: у меня бригадир был Владимир Распутин, так он за одну ночь со своими ребятами перегнал кран для погрузки хлыстов со второго лесоцеха в первый. По правилам кран нужно было разобрать, потом снова собрать, а они проложили рельсы — одно звено со шпалами кладут, кабель тянут, кран переводят, и так добрались до нужного места. Это ведь надо додуматься!
— Владимир Александрович, у вас была любимая работа, авторитет в трудовом коллективе. Почему вы пошли во власть?
— Во власть? Очень просто: сначала избрали депутатом в районную думу, а потом народные избранники выбрали главой администрации района. Со мной кандидатами были Н. П. Чесноков и Н. П. Нагаев, во второй тур мы вышли с Николаем Прокопьевичем, но за меня проголосовало большинство. В депутаты я пошел по желанию, а вот дальше… Если б знать наперед, что будет, кто бы решился идти в главы района в такое страшное время? Денег натуральных не было. Я собрал всех мужчин-руководителей: «Что будем делать, ребята?». Ну и пошел сплошной бартер. Валютой были и масло, и сметана, и доски, и окна, и плита, и даже бюстгальтеры с трусами. Дорожники у колхозов брали плату натурой. Моим замом по экономике тогда работала А. А. Злобина, так она оказалась заправским коммерсантом. Помню, достала где-то шубы — мы ими с бюджетниками расплачивались. Надели они эти шубы и стали одинаковыми как пионеры. Смех и слезы!
— Не зря Конфуций говорил: «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». Но как вы находили этот самый бартер?
— Мы не сидели дома — день работаем, ночью едем, исколесили всю Россию до Урала. У меня были хорошие заместители — Н. И. Мокиевский, В. Н. Рудаков, В. И. Момотов, П. З. Деревнин, ну и Анна Александровна — главный закоперщик. А руководители предприятий с пониманием относились. Они подсказывали мне, как лучше поступить. И мы не похоронили за девять лет ни одного предприятия, ни одного колхоза. С помощью «Автодора» дороги строили — грунтовки на Великий Устюг, в сторону Кичменгского Городка, асфальт почти до Пинюга, мосты через малые речки. В Верхнемалье сделали дорогу, открыли там школу-сад. Когда ее запускали, приехал глава администрации области Сергеенков. Столько ребятни набежало… Я стою, чуть не плачу. А Владимир Нилович, узнав, что мы без копейки посторонних средств построили такое здание, подарил верхнемальским детям пианино. Помню, из этого лесного поселка три семьи уехали в Мураши, поработали там три месяца и вернулись — дома лучше.
Тогда же было создано объединение «Подосиновецлеспром», куда вошли предприятия Демьянова, Пинюга, Лунданки, райцентра, Щеткина. Мы поняли — по одиночке в этом бардаке не выжить. И дело пошло — наладили связи с Сочи и Москвой, начали поставлять продукцию на экспорт. Но с моим уходом на пенсию все развалилось.
Я и сейчас убежденный противник малых форм предпринимательства в промышленности и сельском хозяйстве. На частных пилорамах выход пиломатериала — 45-47 процентов, когда на Подосиновском ЛПК доходил до 73-75. У нас все шло в дело: опилки — на биохимзавод, щепа — на Котласский ЦБК. Все эти «ленточки» хороши, чтобы напилить что-то для себя, а в производственном цикле нетехнологичны. И еще хочу сказать такую вещь: рубить лес с 15 апреля по 15 октября — это преступление, такое же, как зарезать суягную овцу или стельную корову. Мы губим природные ресурсы, а лес продаем в круглом виде за копейки. Когда его сплавляли по рекам, такого не делали: летом занимались подготовкой к зимнему заготовительному сезону.
— Однако вернемся в девяностые. Как складывались ваши отношения с региональной властью?
— Область в критические моменты помогала району: например, когда для отопления поселка Демьяново не хватало мазута. А вот дотации нам не давали: все предприятия района платили налоги в бюджет, за счет них мы и решали свои проблемы. Сами себя кормили. В областном финансовом управлении на мои просьбы о субсидиях для района отвечали: «Вы самодостаточны».
— А что скажете о первых лицах области?
— Десятников — умнейший человек. Надо было как-то помочь колхозам, о которых забыло государство, и на одном из межрайонных совещаний, проходившем в Лузе, я предложил: «Василий Алексеевич, давайте отдадим колхозникам лес в аренду». И он меня поддержал. Тогда все наши хозяйства получили расчетные лесосеки в пользование сроком на 49 лет. Если б не этот лес, сельские предприятия давно бы загнулись. Вторым шагом, одобренным главой области, стало выделение жителям района в возрасте до 30 лет по 250 кубометров леса на корню для строительства жилья. Такая мера позволила закрепить немало молодежи на селе: от своего дома никто не поедет.
Ну а Сергеенков на подосиновлян обижался, что в октябре 1996-го проголосовали за Десятникова. Когда он в первый раз к нам приехал, я ему полушутя сказал: «Ничего, больше любить будете». И надо отдать ему должное, в помощи не отказывал, несколько раз побывал в районе, встречаясь с людьми и решая больные проблемы.
— Владимир Александрович, несмотря на хронические задержки зарплат и пенсий, вас избрали главой района и на второй срок, причем уже не думские депутаты, а сами его жители. Поделитесь опытом, как нужно работать чиновникам, чтобы заслужить доверие народа?
— У нас понятия такого не было, чтобы себе тащить. Думали только о том, как помочь людям. За девять лет я в отпуске ни разу не бывал, но ничего бы у меня не вышло без моих товарищей по администрации. Я у них учился и много полезного для себя взял. Приятно было работать с главами поселков и сельских округов — А. М. Макаровым, В. Л. Труфановым, Н. Н. Долгих, Р. А. Щипицыным и другими. Они никогда не сидели сложа руки, старались делать для людей все, что в их силах. А если человек хочет другим добра и слово у него с делом не расходится, то и авторитет будет. Поэтому нынешнему главе района хочу пожелать, чтоб чувствовал себя хозяином. Пусть берет вожжи в свои руки и правит, не обращая внимания на злопыхателей и препоны.
— Надеюсь, бесценный багаж ваших знаний, управленческих навыков послужит в качестве учебного пособия для тех, кто сегодня стоит у руля власти. Спасибо.
