Благодарим за мирную весну
+ 2 + 2 
Август у нас на севере уже не лето, но еще и не осень. Сизый туман сторожит низменности, берега речушек и оставляет к утру на траве студеные капельки росы. Бродить по ней босыми ногами зябко…
Раздвигая руками длинные мокрые ветки берез, спускающиеся к самой тропинке, Поля невольно остановилась и отметила, что деревья заметно подросли.
— Надо же, как все изменилось, — удивилась девушка, ведь раньше бежать по тропинке они совсем не мешали. Она когда-то по этой дороге впервые отправилась в Подосиновскую школу, где мечтала учиться в старших классах, но закончить девятый так и не пришлось — в семье подрастали еще два школьника. Однажды она вернулась домой и заявила, что идет работать.
0
1096
В райцентре ее взяли на должность счетовода в сельпо, потом — заведующей магазином «Культтовары», а позднее направили в Архангельск на курсы завторгов. Пелагея вдохнула прохладный, пахнущий ржаными колосьями воздух… Вспомнилась последняя ночь, проведенная дома перед отъездом на фронт. 27 ноября 1942 года ей принесли повестку из военкомата. Чтобы собрать дочку в дальнюю дорогу, мать не смыкала глаз — топила печь и пекла хлеб. Вкус материнского хлеба она помнила. Особенно ароматным он оказался в товарном вагоне, в котором девушек везли на фронт. На одной из станций командир приказал выходить на поверку. Девчонки стайкой слетели на перрон и встали в строй. И в это время паровоз дал гудок и стал быстро набирать ход. В составе остались вещмешки с нехитрыми пожитками. Двое суток они догоняли свой поезд, сидя на ледяных металлических трубах в вагоне товарняка.
Поля смахнула слезинку, нечаянно выкатившуюся на щеку, вспомнила, как хотелось есть, как неистово больно леденели руки и ноги, какой тоненькой, напрочь продуваемой всеми ветрами казалась когда-то теплая домашняя одежонка.
Часть, куда привезли девчонок, находилась на Карельском фронте, вблизи Мурманска. В 885-м артиллерийском полку их разделили на две группы — отделения связи и разведчиков воздуха. Поля попала в первое. Жить определили в землянки.
Фашистские самолеты все время бомбили порт, и встать в строй его защитников надо было как можно скорее. Новобранцы в спешном порядке постигали азы военной науки: учили армейский устав, связное дело, стреляли по мишени из карабинов, тренировались в умении распознавать марки вражеских самолетов по виду кабин, крыльев, шасси. Прошло много лет, а память до сих пор хранит их названия: «Мессершмитт», «Юнкерс», «Хейнкель», «Фокке-Вульф». Если бомбардировщик летел высоко, то требовался очень хороший слух для определения его марки по звуку мотора.
— Всему научились оперативно и уже в январе приняли военную присягу, надели армейскую форму, — вспоминает ветеран.
Даже есть учились быстро. Первый раз в столовую шагали строем, а в помещении девчонки расслабились, решив, что здесь их никто не побеспокоит. Команда «Боевая тревога!» обязала вмиг построиться и уйти на позицию. Пообедать тогда успели не все, но урок — быть всегда собранными — усвоили.
В порт почти ежедневно приходили корабли союзных государств, доставляя боеприпасы, продукты питания, медикаменты. Гитлеровцы стремились не допустить поступления помощи.
— Обычно первым появлялся самолет-разведчик, который на бреющем полете спускался почти до крыш зданий, изучал, фотографируя местность, — продолжает рассказ Пелагея Михайловна. — После него появлялись целые стаи фашистских стервятников, которые безжалостно бомбили и берег, и жилые кварталы.
Почти все строения в городе были деревянными, и после налетов от зажигательных бомб сгорали целые кварталы. Однажды огонь уничтожил сразу восемь сотен домов.
П. М. Шубина обеспечивала связь на командном пункте 3-го дивизиона 885-го зенитно-артиллерийского полка.
Боясь пропустить что-то важное, она, как и другие телефонистки, сутками не выпускала из рук трубку аппарата связи и постоянно прижимала ее к уху. Во время бомбардировок связь часто терялась. И тогда девушка брала катушку с проводами и отправлялась восстанавливать линию, несмотря на то что бомбы на город сыпались градом. Спали в верхней одежде, а команды выполняли четко и уверенно, за что командиры перед строем не раз объявляли девушкам благодарность.
Между сменами бойцам приходилось стоять на боевом посту, меняя друг друга каждые два часа. Об одном из таких дежурств, которое могло быть последним в ее жизни, она до сих пор помнит, словно это было вчера.
— Место часового находилось у большого, гораздо выше человека, камня. Стою, и вдруг команда: «Воздушная тревога!». Все заняли свои места. А мне пост покидать нельзя. Воздух наполнился грохотом, гуденьем, стало ничего не видно, даже этой каменной глыбы. В дыму я ненароком на несколько метров от нее отошла. Вдруг бомба ударилась в камень и разорвала его на куски, оставив после взрыва глубокую воронку. Осколки разлетелись по местности, попали в землянки, но ни один не угодил в меня. Голос командира вывел из оцепенения: «Часовой, ты жив?». «Да», — только и смогла вымолвить я.
Спустя десятилетия она все еще думает, что ее спасло только чудо.
К слову сказать, неожиданные совпадения во время войны случались не раз. Взять хотя бы тот случай, когда в целях безопасности дивизион поменял позицию и на несколько дней расположился у озера, на берегу которого стояла большая баня. Впервые за все дни войны появилась возможность помыться. Командир разрешил натаскать воды и устроить банный день. Это был настоящий праздник души и тела. Даже немцы как будто знали об этом, и ни один самолет не нарушил тишины. А в 1972 году она увидела эту баню по телевизору в фильме «А зори здесь тихие».
Осенью сорок четвертого налеты гитлеровцев стали все реже, а потом и вовсе прекратились, но полк все еще занимал прежние позиции. Каждую ночь устраивались учебные наземные боевые тревоги.
— Привыкшие к частым бомбардировкам, мы пугались тишины, — вспоминает рассказчица, — и с нетерпением ждали победы. О ней мы узнали 9 мая сорок пятого.
В тот день Поля была на дежурстве. В землянку спустился командир и объявил: «Девчата, война закончилась!». Они высыпали на улицу, обнимали друг друга, радуясь, что остались живы.
Однако еще до 30 июля все отделение оставалось на боевом посту.
Перед убытием домой всем выдали новые английские шинели. В эшелоне с нарами доехали до Кирова, потом — дорога на Пинюг. В Подосиновец девушка добралась вечером и знакомой тропинкой отправилась в родную деревню Большепашинский Починок.
Погостив несколько дней у родителей, она вдруг решила, что вернется обратно на север, в город, который стал родным за годы войны.
В вагоне поезда познакомилась с попутчиками, и оказалось, что все они тоже ехали в Мурманск. Среди них был и Дмитрий Афанасьевич Шубин. По дороге разговаривали, шутили, а на перроне расстались. Новая встреча произошла лишь через год, когда парень зашел в магазин, где работала Пелагея. Стали встречаться, а в январе 1947-го поженились. Место жительства в связи с новым назначением мужа сначала поменяли на Вологду, потом — Архангельск, а в 1958-м вернулись на родину и обосновались в Демьянове. Здесь выстроили дом, обзавелись небольшим хозяйством. Из-за частых переездов Пелагея Михайловна не всегда успевала устроиться на работу, и чтобы занять себя, молодая хозяйка окончила курсы кройки и шитья, купила швейную машинку.
В Демьяновскую среднюю школу она пришла в 1958-м и двадцать два года преподавала девчонкам домоводство. Об этом периоде ее жизни можно узнать из множества фотографий, которые наставница бережно хранит в семейном альбоме.
Оглушительную тишину комнат нарушают лишь тиканье будильника да стук капелек весеннего дождика за окном. Низкий поклон вам, Пелагея Михайловна, за шестьдесят седьмую мирную весну!
Надежда Власова. Фото автора. {jcomments on}
